Самой большой группой заключенных Пермских политлагерей, количеством в 348 человек, были осужденные, у которых единственным или основным обвинением, определявшим меру их наказания было обвинение в «агитации или пропаганде, проводимых в целях подрыва или ослабления Советской власти либо совершения отдельных особо опасных государственных преступлений, распространение в тех же целях клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно распространение либо изготовление или хранение в тех же целях в письменной, печатной или иной форме произведений такого же содержания». Это обвинение было введено Законом СССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления» от 25 декабря 1958 г. и включено в новые уголовные кодексы всех республик бывшего СССР, вступивших в действие в 1961 г. Также некоторым было предъявлено прежнее обвинение в «пропаганде или агитации, содержащих призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти, или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространении или изготовлении или хранении литературы того же содержания» согласно уголовным кодексам, действовавшим до 1959 г.
Самой обширной группой среди «антисоветчиков» (91 человек) были осужденные по индивидуальным обвинениям в совершении тех или иных действий, квалифицированных следствиями и судами как «антисоветская агитация и пропаганда». Вмененные им конкретные обвинения можно разбить на насколько подгрупп, при том, что ряду заключенных было инкриминировано по нескольку таких обвинений, например авторство «антисоветских» книг, статей или стихов и распространение самиздата; распространение листовок и прослушивание передач зарубежных радиостанций, вещавших на Советский Союз; написание и рассылка «антисоветских» писем и «устные высказывания антисоветского характера» и т.д.
Вторая крупная категория – это 45 заключенных, осужденных по обвинению антисоветской агитации и пропаганде в групповых судебных процессах, либо в индивидуальных процессах, но за участие в групповых действиях, которым не вменялись обвинения в «организационной деятельности, направленной к подготовке или совершению особо опасных государственных преступлений, к созданию организации, имеющей целью совершить такие преступления, а равно участие в антисоветской организации». Группы, как правило, были небольшими: семнадцать групп состояли из двух человек, семь групп – из трех человек. Пятеро заключенных были осуждены в одиночных процессах как руководители групп, которые не были признаны антисоветскими, но и не были официально зарегистрированными или разрешенными иным способом, поэтому рассматривались как незаконные: четыре из них были конфессиональными сообществами, одна – культурно-просветительским. И лишь одна группа – ленинградский «Союз коммунистов» – состояла из пяти человек.
Список «антисоветчиков» пермских политлагерей должен быть дополнен включением в него 30 заключенных, осужденных по обвинениям в измене родине без вменения им антисоветской агитации и пропаганды. Это, как правило, касалось руководителей или лидеров организаций, прочие члены которых были осуждены по обвинениям в антисоветской агитации, а также нескольких десятков «националистов» и беглецов из СССР, имевших в приговорах антисоветскую агитацию.
Игорь Огурцов, заключенный лагеря Пермь-36 (1978-1979 гг.)
На фото: Игорь Огурцов, осужден в 1961 году к пятнадцати годами лишения свободы по обвинениям в измене родине и создании антисоветской организации «Всероссийский социал-христианский союз освобождение народа». Семнадцать других членов ВСХСОН были осуждены по обвинениям в антисоветской агитации.
Лев Лукьяненко, заключенный лагеря Пермь-36 (1980-1986 гг.)
На фото: Лев Лукьяненко, осужден в 1961 году к расстрелу по обвинению в измене родине за создание антисоветской организации «Украинский рабоче-крестьянский союз», с заменой расстрела пятнадцатью годами лагерей.
297 из 378 заключенных, осужденных по обвинениям в антисоветской агитации и пропаганде и отбывавших наказания в пермских политлагерях, были осуждены уже после создания пермской политзоны. Да и создавались эти лагеря именно для них. Более трети антисоветчиков составляли правозащитники или те, кто был по системе своих ценностей близок к ним, сочувствовал, помогал и стал активным правозащитником уже в заключении.
Сергей Ковалев, заключенный лагеря Пермь-36 (1980-1986 гг.)
На фото: Сергей Ковалев, диссидент, правозащитник, член Инициативной группы по защите прав человека в СССР (с 1969 г.), редактор правозащитного бюллетеня «Хроника текущих событий» (1972-1974 гг.).
Пермские политлагеря были созданы для максимально возможной изоляции заключенных, но правозащитники нашли способы передачи на волю информации о положении в лагерях. Наиболее надежным и эффективным, но и самым непростым и неприятным была передача записок на длительных — до трех суток — свиданиях заключенных с родственниками, на время которых они запирались охраной в специальных комнатах свиданий. Учитывая, что заключенные и их родственники при этом тщательно обыскивались и досматривались, а женщины — даже гинекологами, то записки можно было пронести только проглотив их. Для этого они заворачивались на спичках и запаивались в несколько слоев полиэтиленовой пленки. Несколько слоев нужны были для того, чтобы можно было сорвать верхний, когда записка выходила естественным путем, и снова ее проглотить. Таким образом на волю была передана информация о многих десятках чрезвычайных событий, происходивших в лагерях: эти известия публиковались в самиздате, вывозились за границу и возвращались в СССР в передачах зарубежных радиостанций, вещавших на разных языках народов страны. Тайное становилось явным.
Записка от заключенных на армянском языке. Лицевая и оборотная стороны
На фото: записка на армянском языке, которую так и не удалось передать на волю. Обнаружена при реставрации барака в лагере Пермь-36.
Правозащитники в пермских политлагерях были не только непримиримыми борцами за права заключенных, прежде всего сами бастовавшие и объявлявшие голодовки, но и основными инициаторами коллективных акций протеста — забастовок и голодовок, к которым примыкали другие заключенные. Массовый протест заставлял лагерную власть хотя бы частично признавать и удовлетворять требования протестующих. При этом правозащитники отстаивали достоинство всех заключенных политлагерей, чьи права нарушались, включая осужденных по обвинениям, связанным со Второй мировой войной.
Комната длительных свиданий